Варвара Макаревич:
"Я просто хотела быть мамой"

Екатерина Савлаева
Всем привет! Это подкаст «Репродуктивный квест». С вами я, Екатерина Савлаева, перинатальный психолог. И сегодня у меня гостья с очень, я думаю, интересной историей. А про что эта история, как проходил её путь к ребёнку — мы сегодня узнаем. Я очень рада видеть здесь Варю Макаревич, автора подкаста «Хочу ребёнка» и журналиста. Тут у меня такое двойное бинго, а мы двойные коллеги.
У меня есть журналистское образование, первый опыт работы в профессии, и у нас подкасты на схожую тему. Это очень классно, что такие подкасты стали появляться. Варь, очень рада тебя видеть.
Варвара Макаревич
Это очень взаимно. Привет! Очень рада, что ты позвала меня в гости.
Екатерина Савлаева
Расскажи, пожалуйста, пару слов про себя и как началась твоя репродуктивная история.
Варвара Макаревич
Пару слов про себя. Жила я себе активной, достаточно интересной жизнью. У меня была профессия, которая мне нравилась. Последние 10 лет я работаю в медиа. В тот момент я работала на телевидении, я много путешествовала, всё было классно. И, честно говоря, вот в 2021 году я про то, чтобы заводить детей, ещё даже и не думала. Но судьба распорядилась иначе, и в один прекрасный или не очень день я попала на осмотр к гинекологу с жалобами на какую-то очень странную менструацию. Очень длинный был цикл, какой-то очень обильный. И, собственно, там, на визите к врачу, и началась моя репродуктивная история, потому что врача смутило количество фолликулов в моих яичниках на УЗИ.
Меня стали всячески проверять, и в том числе тогда я вообще впервые услышала про анализ АМГ. Забегая вперёд, скажу, что сейчас я очень жалею, что про него почему-то так мало рассказывали в моё время, по крайней мере. Вот когда я была молодой девушкой. Сейчас я тоже вполне юна, но всё же. И оказалось, что показатель АМГ мой, даже для моего возраста, очень-очень маленький. Мне тогда было 32–33 года, а показатель АМГ у меня был 0,14 при, ну, хорошей норме, примерно в 2,1.
Вот как-то так началась моя история. И в этот момент я услышала, знаешь, вот это стандартное: «Ну, рожать надо было вчера». Ну вот с моим диагнозом и с моими показателями оказалось, что не просто завтра, а уже вчера. И, конечно, с одной стороны я сейчас думаю, что это неприятный диагноз — бесплодие. Его не хочется услышать. Но я благодарна тому, что вот так случай меня привёл на осмотр, который во многом предопределил дальше мой жизненный путь. И, по крайней мере, я услышала про свой диагноз — бесплодие.
Екатерина Савлаева
Скажи, пожалуйста, какие были первые эмоции? Обычно же это отрицание происходит — что со мной не может такого быть. Как у тебя было?
Варвара Макаревич
Я не совру, если скажу, что первая эмоция была — шок. Потому что ты думаешь: «Ну стоп-стоп-стоп, подождите, мне всего-то 30 с хвостиком, и это происходит с кем-то, кому, не знаю, уже 45+, и вообще где-то в параллельной вселенной». И ты совершенно права, что сначала шок. Потом ты, естественно, это отрицаешь и говоришь: «Нет-нет-нет, это вообще не про меня». А потом — я так, по крайней мере, устроена — я судорожно пытаюсь понять, а что я могу сделать.
Я не знаю, может быть, здесь какое-то профессиональное образование тоже сказывается. Я начинаю искать и перелопачивать всю информацию, которую могу найти, отфильтровывать её, анализировать, искать какие-то источники, которым я доверяю, и из всего этого пытаться собрать какой-то план действий. Вот мне так спокойнее — когда я понимаю: окей, я собрала информацию, я проанализировала, у меня есть какой-то черновик плана, и сейчас я по нему начну двигаться. Вот у меня последовательность эмоций, наверное, была такая: шок, отрицание и желание быстрее действовать и что-то исправить.
Екатерина Савлаева
Я, кстати, точно так же всегда действую. Сначала я поплачу где-то в ямке, а потом... А что я могу с этим сделать? Как лимонад сделать из этих кислых лимонов? Что ещё остаётся в моих руках?
Варвара Макаревич
Про поплакать, кстати, чтобы я вот уж не звучала такой прямо невероятно деятельной и какой-то сухой девушкой — я прорыдалась. И так неплохо. Я помню, я прямо ехала на такси от врача, я сидела, смотрела в окно. Я прям даже помню, где я ехала. Я ревела. И, знаешь, в голове крутились все какие-то картинки — вот что в моей жизни не случится теперь с очень высокой долей вероятности. Что я не поведу ребёнка в школу, что я не буду записывать в блокноте первые слова, что я не буду делать какие-то модели Саратова в полную величину из пластилина и желудей для детского сада. Вот это всё. И, наверное, несколько дней меня не отпускало. А вот уже потом я сказала себе: «Окей, берём себя в руки и пытаемся сделать всё, что зависит от меня, а дальше будем разбираться».
Екатерина Савлаева
Что ты определила как зависящее от тебя?
Варвара Макаревич
Хороший вопрос, потому что вообще такие диагнозы — в них очень мало зоны контроля. И, на самом деле, что вот тогда мне казалось, я могу проконтролировать: я понимала, что, окей, очевидно, после всех консультаций с врачом мои дальнейшие шаги — это поиск хорошего репродуктолога. Это зависело, безусловно, от меня. Поиск клиники, поиск врача, поиск каких-то рекомендаций и так далее. От меня зависело моё здоровье — то, какая я подойду к той черте, где я буду решать, делаем ли мы ЭКО, идём ли мы по этому пути.
Честно скажу, я понимаю, что это выбор каждого, но для меня на тот момент я не представляла себе, что я могу решить не заводить детей и не пробовать вообще это сделать. Я всегда, опять же на тот момент, видела себя обязательно мамой. Мне почему-то эта функция моя была очень важна.
Возвращаясь к этому вопросу: я понимала, что в зоне моего контроля моё психологическое состояние. Я, конечно, могу дальше лежать, жалеть себя, реветь, обсуждать это с подружками или не обсуждать. Но мне показалось, что будет гораздо лучше, если я позабочусь о себе, приведу себя в какое-то более-менее нормальное состояние, заручусь какой-то поддержкой. У всех она разная. Мне помогает говорить с близкими — меня это поддерживает. Вот, наверное, я свою зону контроля так определила.

Екатерина Савлаева
Супер, это, на самом деле, уже очень много в этой ситуации. И знаешь, что отличает твою историю от многих историй, которые я слышу? Про возможность говорить с близкими. Мне кажется, это очень классная опора. То есть у тебя были люди, которым можно было об этом говорить, да? И которые тебя слышали?
Варвара Макаревич
Ты знаешь, мне повезло. Я знаю, что до сих пор эту тему многие женщины не обсуждают. Ну, то есть буквально обсуждают только со своим партнёром, и всё. И, наверное, это одна из причин, в том числе, почему я сделала свой подкаст. Мне очень хочется снять вот эту стигму с бесед о проблемах с репродуктивными функциями. Потому что, ребята, статистика такова, что сегодня в России практически 50% пар бесплодны. И если у вас этот диагноз, это не значит, что с вами что-то не так, что вы сломаны — нет. Ну, просто так случилось. И чем больше, мне кажется, я буду об этом говорить, ты будешь об этом говорить, кто-то ещё будет об этом говорить, тем больше мы нормализуем это, что ли, ну в каком-то смысле. И тем больше люди смогут обращаться за поддержкой к другим.
Мне повезло, да. Я так устроена, что я могла поговорить с близкими. У меня супер-понимающая мама, у меня невероятно вообще дружественная семья. И со всеми проблемами у нас принято приходить друг к другу. У меня подруги, которые могут выслушать. И они не будут давать советы. Они просто тебя выслушают, обнимут, где нужно, где не нужно — не обнимут, и просто побудут рядом. Мне повезло. Я знаю, что не у всех так бывает. Но для меня вот поэтому этот инструмент — он сработал.
Екатерина Савлаева
Да. Более того, исследования подтверждают — при таких ситуациях, как потери и бесплодие, что нужно для того, чтобы идти дальше, чтобы восстанавливаться, — один из главных факторов — это поддержка. Я даже в Телеграме опрос проводила, спрашивала, какие неуместные комментарии вам давали или что поддержало. Вот неуместные комментарии — там просто на полкниги. Поэтому многие боятся делиться, да, ты права. Потому что стигма огромна вокруг этой темы. А по большому счёту — это заболевание такое же, как и любое другое. Есть ряд заболеваний, которые окутаны этой стигмой.
Варвара Макаревич
Есть ещё один лайфхак. А ты сейчас скажешь как специалист, уместен он или нет. Например, в разговоре с подругами у нас выработалась в какой-то момент такая схема, что при каждой следующей встрече подружки меня просто спрашивали: «Варь, ты сегодня хочешь поговорить об этом?» И для меня тоже эта схема классно работала. И мне кажется, что это их не напрягало, потому что они не чувствовали себя неловко. То есть они понимали, когда это уместно, а когда нет. И мне это было очень комфортно и важно, потому что я видела, что человек как-то эмпатично к этому относится и пытается понять — вот сегодня со мной нужно про это поговорить или не нужно.
Екатерина Савлаева
Слушай, очень крутая схема. Если твои подружки будут слушать этот эпизод — моё почтение вам просто.
Варвара Макаревич
Я им передам.
Екатерина Савлаева
Да, это самый классный вариант. Потому что со мной тоже многие делятся про то, что иногда хочется говорить, а иногда ты уже открылся, говорить не хочешь, но тебе идут вопросы, а сегодня ты не готов на них отвечать. Поэтому вот такая прямая коммуникация — это самое классное. Прямая, открытая — да, с людьми, которым доверяешь.

Екатерина Савлаева
Давай вернёмся к твоей репродуктивной истории. Когда ты очертила свою зону контроля, и первое, да, то, что ты назвала — это репродуктолог, что было дальше, что происходило на твоём репродуктивном пути?
Варвара Макаревич
Ты знаешь, даже вот этот шаг с репродуктологом был не самым, на самом деле, простым. Мы посмотрели несколько врачей, и к кому-то я заходила в кабинет, и после первой же беседы понимала, что я туда больше не вернусь. Ну, то есть это было настолько было директивно, И как-то, знаешь, неэмпатично, что я понимала, мне такой стиль не подходит. Опять же, все разные. Кому-то в таких тревожных ситуациях это помогает, мне не помогает. Мне надо, чтобы меня гладили по ручке, говорили, что я умничка, и при этом конструктивно предлагали какой-то план действий. Мы в итоге нашли такого врача и, ой, мы же везунчики невероятные, это была ковидная эпоха.
То есть мало того, что при подготовке к ЭКО, а мы стали готовиться именно к нему, ты сдаешь просто какой-то миллион анализов, ты еще постоянно, ну, на тот момент сдавал тесты на ковид. Конечно, это уже на фоне всего остального казалось не самым страшным и не самым энергозатратным, но, тем не менее, такой еще один штрих. Мы стали готовиться к криопротоколу, то есть какая у нас была идея.

Поясню для тех, кто может быть не супер в теме ЭКО и не очень хорошо разбирается в терминах. Поскольку мой овариальный резерв был, да и остается, снижен, лучше он уже не станет никогда, то наша идея была такая – попробовать получить несколько эмбрионов, и потом их подсаживать уже спокойненько, никуда не торопясь. Как я узнала, это называется криобанкинг, то есть условно в некий "банк", вы копите свои эмбриончики. И мы пошли таким путем, то есть дальше мне предстояла стандартная стимуляция, которую подобрал для меня репродуктолог.
Это уколы в живот ежедневно каждый вечер. Затем это контролируемая овуляция, которая контролируется тоже с помощью специальных препаратов, которые колются в живот. Ну и в назначенное время я приехала в клинику. И я не очень люблю такие манипуляции. Можно при моем показателе авариального резерва, можно было это делать без наркоза, но я предпочитала седацию. И в общем, дальше я немножечко спала. Из меня доставали ооциты.
Ну и дальше стандартный процесс. Мы просто ждали, оплодотворятся они или нет, и доживут ли наши эмбрионы до пятых суток.
Екатерина Савлаева
И какое количество ацитов удалось достать? Ведь при преждевременном истощении их там совсем мало, да, плюс стимуляции, я понимаю. Но, наверное, тебе каждый раз говорили, что шанс-то небольшой.
Варвара Макаревич
Мне говорили, что шанс небольшой. Мне это, в общем, говорили на протяжении вообще всего пути. Но, отвечая на твой вопрос, да, каждый раз мне доставали не больше двух ацитов. Всего у нас было шесть протоколов, в которых мы пытались получить эмбриончики. При хорошем протоколе доставали два ацита, но были протоколы, в которых доставали всего один. Такое тоже было, и это каждый раз какой-то невероятный, хочет сказать, слово «облом», хотя это слово даже не описывает всего, что ты чувствуешь, потому что вот я просыпаюсь от наркоза, приходит врач, и первое, что я хочу услышать, это количество фолликулов. Я бы, конечно, понимала уже по предварительному УЗИ, сколько их будет, но, тем не менее, в каждом фолликуле, ну, то есть, условно, их достали два, но может так и быть, что один фолликул пустой, например, и фолликулов два, а яйцеклеток одна при этом.
У меня были такие протоколы, и это ужасно сложно и больно слышать в моменте. Ну а дальше примерно весь процесс состоит из какого-то бесконечного ожидания и надежды. Сначала ты ждёшь, пока к тебе зайдёт врач и скажет, ну сколько там яйцеклеточек получилось. Дальше ты ждёшь ещё два дня, чтобы узнать, оплодотворились они или нет. И у меня были протоколы, в которых яйцеклетки вообще не оплодотворялись. Потом ты, собственно, ждёшь ещё целых пять суток, которые просто длятся вечность, потому что ты хочешь узнать, дожил ли твой эмбрион до нужного срока, чтобы потом его подсадить. Забегая вперёд,
опять же, про спойлер, было шесть протоколов, и у нас получился всего один эмбрион.
Екатерина Савлаева
Варя, а эти шесть протоколов, они шли практически ежемесячно или были какие-то перерывы?
Варвара Макаревич
Я была неутомима. Я понимала, что время работает против меня в данном случае. Мне на тот момент было 33-34 года. Мой партнёр постарше, поэтому нам нужно было торопиться. И я знаю, что многие между протоколами делают очень большие перерывы, просто чтобы восстановиться и отдохнуть, но у нас, слава богу, была возможность, мое здоровье позволяло, и у нас были финансовые возможности. Мы делали протокол практически через месяц, ну то есть месяц мы делаем протокол, месяц мы отдыхали. По-моему, пару раз буквально мы прервались на два месяца.
Там это было связано с тем, что мы оба по очереди поболели ковидом, конечно же, с партнёром. И плюс где-то иногда просто мой организм не позволял, говорил так, давай ещё месяточек отдохнём, я просто не готов. Потому что, несмотря ни на что, несмотря на современную медицину и современные препараты, всё равно это нагрузка для организма. И честно, та гонка, которая длилась у нас год-полтора, со всеми постоянными осмотрами, анализами, протоколами. Это было очень тяжело.

У меня была прекрасная история. Чтобы было понятно, насколько я не хотела, скажем так, выбывать из этой гонки, и при этом параллельно я очень хотела вести свою какую-то обычную нормальную жизнь. У меня есть подружка, которая живет в другой стране, она сама родом из Питера и приезжает летом в Питер на несколько недель буквально. Это практически мой единственный шанс с ней увидеться. И вот я была в Питере, она как раз пролетела, я приехала к ней в Питер, мне была назначена пункция. Я утром натощак села в Сапсан, приехала в Москву, Сделала пункцию в 2 часа дня, пришла в себя после наркоза, и вечером я села на САПСАН обратно, потому что я не хотела пропустить время с подружкой. Вот настолько я тогда жонглировала своей жизнью, чтобы успевать примерно всё.

Екатерина Савлаева
Варь, а как ты справлялась вот с неудачами каждый раз? Что тебе помогало выстоять вообще, идти дальше?
Варвара Макаревич
Ты знаешь, мы недавно буквально обсуждали с мужем и вспоминали тот период, и мне он сейчас отсюда кажется гораздо светлее, чем он был на самом деле. А вот муж мне как раз напомнил все те моменты, которые были отнюдь не радужные и не радостные. Во-первых, все-таки у нас протоколы не прямо один за другим были уж совсем неудачными. То есть, например, в первом у нас все клетки оплодотворились, но не дошли до нужного дня в развитии. Как раз во втором протоколе у нас получился эмбрион, и это был такой подъем, что, боже, что-то все-таки получилось. Я понимала, что по статистике во втором протоколе получить эмбрион как бы все ок. Дальше потом опять какие-то неудачи. Я на тот момент занималась психологом периодически.
Опять же, у меня была поддержка родных, но в целом это было такое, знаешь, очень волнообразное движение, потому что я помню, что были ночи, когда я просто ревела в подушку, а при этом я понимала, что утром мне нужно встать и все равно дальше как-то жить эту жизнь.
Наверное, меня поддерживало как раз в том числе то, что я не очень сильно выпадала из других процессов. Я не говорю, что это классный способ справляться с потерями, с переживаниями, но для меня он работает. Я все равно активно на тот момент снималась. У меня была работа, я работала ведущей на телевидении. Съемки не прерывались, несмотря ни на что. Опять же, были случаи, когда утром у меня была пункция, а уже днем я была в телевизионной студии, потому что так была устроена моя жизнь.
Я всё равно очень активно общалась с друзьями, я куда-то ездила, то есть я старалась, чтобы в моей жизни происходило что-то ещё, потому что мне кажется, что если бы мой основной и единственный фокус был только на желании стать мамой и вот упереться в это рогом, я бы, наверное, ну, зная себя, я бы потихонечку бы сходила с ума. Так у меня были ещё какие-то эмоции. Иногда, я думаю, не пыталась ли я этим как-то подменить вот одно другим? Не знаю, у меня нет ответа на этот вопрос. но вот для меня это сработало, по крайней мере.
Екатерина Савлаева
Да, очень часто просто, когда идут процедуры ЭКО, идет протокол, если происходит сужение, да, вот туннельное видение это называется, только до этой истории, то это очень сложно, когда отменяются встречи с друзьями, когда нет ничего больше в жизни, когда на работе отпуск на всё время. И, соответственно, появляется очень много времени для размышлений только про это.
Варвара Макаревич
При этом были вещи, которые, честно скажу, чтобы это не выглядело так радужно, что я такая вообще вся молодец и на протоколы ходила, и на работы с подружками виделась, были вещи, которые просто выпали из моей жизни, например, спорт, потому что я чувствовала себя всё время каким-то бесформенным куском желе, которое еще и не очень функционально. Потому что, естественно, в голове у меня все равно сидит мысль, я смотрю на других женщин, и вот они-то "нормальные", а со мной что-то не так. И я себя как будто бы ругала, наказывала. А сейчас я думаю, да наоборот, может быть, лучше было бы сходить на растяжечку, но я почему-то себе тогда сказала, что сейчас нет на это сил, нет на это времени, нет на это желания. И частенько были вот эти мысли параллельно со всем остальным, что со мной что-то.
Екатерина Савлаева
Не так. Да, это классическая мысль, со мной что-то не так, я какая-то не такая. И эта мысль преследует практически всех женщин, которые сталкиваются с репродуктивными трудностями. Спойлер. С вами всё так. Сейчас мне тоже.
Варвара Макаревич
Хочется сказать, да, с вами всё так. А ещё там же появляется чувство жалости к себе. И периодически я смотрела на своего партнёра и думала, господи, ну что ж тебе вот так со мной не повезло.
Это ещё одна мысль. И конкретно в моём случае была и третья. связанная с тем, что у моего мужа есть двое детей от предыдущего брака. И я думала, ну вот, там-то всё получилось. Да, та-то смогла, а я вот тут, извини, по клиникам тебя таскаю. И это тоже отвратительный червяк, который сидит и просто сверлит тебе мозг постоянно.
Екатерина Савлаева
Да, мысли – это очень непросто, поэтому тем, кто с ними сталкивается, я очень рекомендую, на самом деле, работать с психологом для того, чтобы вот разобрать все мысли, убеждения, которые возникают на этом пути.
Варвара Макаревич
Мне ещё в один момент понадобился психолог, уже не просто психолог, а я обратилась именно за помощью к репродуктивному психологу, потому что в один из протоколов, кажется, он был предпоследний или последний. Мы поменяли клинику, мы поменяли врача, мы пошли к некоему просто московскому светилу, не знаю, всея Руси репродуктивной, И у нас были очень большие надежды на этого врача. Он действительно немножко поменял протокол. У него там были свои какие-то придумки, что можно со мной поделать. Но в этом протоколе яйцеклетки даже не оплодотворились. И врач мне позвонил. Это была даже не личная встреча.
Он мне позвонил и по телефону сказал следующее. Варвара, Вы знаете, я не вижу смысла продолжать. Вы, конечно, можете, но смысла большого нет. Я бы на вашем месте рассмотрел донорские яйцеклетки. Напомню, это был телефонный разговор. Я действительно, конечно, понимаю, разные бывают ситуации, и пара может прийти в ту точку, где им необходимы донорские биоматериалы. Но то, как мне это сообщили меня, знаешь, повергло просто в какой-то абсолютный невротический тревожный штопор.
Я, конечно, думала про донорские циклетки в процессе своего пути и понимала, что, может быть, я в этой точке окажусь, но я была к ней не готова. Я была не готова, чтобы мне об этом сообщили именно так. И вот там я уже пошла именно к репродуктивному психологу, потому что я понимала, что, наверное, обычный специалист не сможет мне помочь. Но даже на работу с психологом у меня в этот момент не хватило сил. Честно, это была буквально пара сессий. И я слилась. Я поняла, что я не могу.
И где-то месяца на полтора, наверное, мы взяли вообще перерыв. И я сказала, что я больше не хочу. Я не хочу врачей, я не хочу протоколы. И вот мне нужно немножечко выдохнуть. И потом вот уже, да, на последний протокол мы вернулись, зацикливались и снова вернулись в самую первую клинику.
Екатерина Савлаева
Да. А знаешь такое слово, ядрогения?
Варвара Макаревич
Нет, расскажи.
Екатерина Савлаева
Ну, я не берусь утверждать, что это оно. Это вред, нанесённый медицинскими работниками, и вред это не обязательно нанесённый телу, а эмоциональный вред. Например, гетерогения, это когда женщина после потери, ей говорят, да ладно, ну родишь ты, ну чё ты сейчас тут рыдаешь? Ну и любые другие фразы, которые становятся травматичными, например, где вы раньше были?
Почему-то раньше вообще Варя не пришла. Это тоже можно отнести к гетерогении.
Варвара Макаревич
Это моё любимое.
Екатерина Савлаева
Я не думаю, что здесь не буду никак квалифицировать действия врача. Человек мог хотеть одно, а получиться может другое, да, как и в любой ситуации. Но гетерогения, она обычно очень болезненная, потому что врач – это та персона, которой мы доверяем себя, и его бережность, конечно, очень важна на репродуктивном пути.
Варвара Макаревич
А в данном случае не просто себя, но еще и какие-то свои мечты, цели, задачи. Мне кажется, что эко и вообще вся репродуктивная система – это немножко больше, чем просто про здоровье. Поэтому, наверное, именно здесь мне хотелось какой-то большей эмпатии, большего сочувствия и большего понимания, тем более от человека с большим опытом. Может быть, конечно, знаешь, я всегда пытаюсь понять, а может быть, это я такая чувствительная, как-то неправильно восприняла слова, еще что-то, но вот было как было. Для меня последующие полтора-два месяца были очень тяжелые именно за счет вот некой темноты, в которую я опустилась после его слов и такого отчаяния, я бы сказала, наверное.

Екатерина Савлаева:
Хочу спросить — а до этого разговора были ли у тебя моменты, когда ты переставала верить?
Варвара Макаревич:
Хороший вопрос.
Ты знаешь, мне кажется, прям момента, когда я переставала верить, не было.
Но были моменты, когда я садилась и пыталась представить свою жизнь, в которой у меня не получилось стать мамой.
Я достаточно тревожный человек.
И я так устроена, что мне проще, когда у меня на всё есть какие-то пути отступления.
Я примерно представляю, что делаю, если всё пойдёт не по плану — мне так спокойнее.
И в той ситуации я тоже пыталась представить:
Окей, не получилось. У меня нет детей. Что я делаю дальше?
Я прокручивала разные сценарии.
Но при этом до конца — вот прям совсем — не допускала мысли, что я не стану мамой.
Почему-то я всегда себя видела именно в этой функции.
Я думала:
А если донорские яйцеклетки?
Как тогда будет выглядеть моя жизнь? Смогу ли я?
И вот это вечное: «А мой ли он?»
Я даже начинала понемногу изучать тему приёмных детей.
То есть я понимала: как-то я всё равно решу эту задачу.
Просто, может быть, в другом формате — не так, как изначально представляла.
Но надежду я не теряла.
Потому что без неё — было бы совсем тяжело.
Екатерина Савлаева:
Это очень круто.
Ты мне напомнила слова профессора Галины Григорьевны Филипповой — я училась у неё в институте перинатальной психологии.
Она говорила:
«Если женщина хочет стать мамой — она и станет. Вопрос только в пути».
Есть такая метафора — лесенка к ребёнку.
На ней — естественное зачатие, потом инсеминации, ЭКО, донорские клетки, усыновление…
Варианты всегда есть.
Очень здорово, что ты не теряла веру.
Потому что когда утрачивается вера — очень тяжело вообще куда-то двигаться.
Варвара Макаревич:
Тогда уже просто опускаются руки.
А я — не готова была их опускать.
Екатерина Савлаева:
И что было дальше?
Вернёмся к тому разговору с репродуктологом, который сказал, что вариантов больше нет.
Вы потом вернулись в ту клинику?
Варвара Макаревич:
Да.
После того врача, который сказал, что наш единственный путь — это донорские яйцеклетки,
я где-то месяц-полтора просто пересобирала себя заново.
А потом сказала:
«Окей. Давай вернёмся в ту клинику, в которой мы были».
И мы вступили в финальный протокол.
Он снова ничем не увенчался.
И тогда я уже сказала:
«Всё. Вот здесь мы ставим точку».

Варвара Макаревич
Я еду отдыхать. Сейчас я, правда, вообще забываю про часики, которые тикают, поезд, который уехал, и всё остальное.
Мне нужно немножко пересобраться. И на тот момент, ты знаешь, мне пришлось многое поменять. Я уволилась с двух телеканалов, на которых работала. Я понимала, что, наверное, не вывожу всё вместе — весь объём, который на меня навалился. Мы договорились с мужем, что я съезжу отдохнуть, и что после этого мы вернёмся к разговору про детей. А пока я просто отдыхаю, мы занимаемся какими-то своими делами и вообще немножечко убираем из жизни всю эту медицинскую тематику и запах шприцов и препаратов — и просто живём.
Собственно, мы так и провели январь 2022 года. А в начале февраля я уехала в Мексику.
Это было очень классное путешествие, но в нём я почему-то чувствовала себя просто ужасно. Очень плохо. Я опять была вся какая-то поплывшая, просто какого-то размера пельмени, я не знаю. У меня ужасно болела грудь, никак не приходил цикл. А я уже, естественно, в отпуске думала: «Вот, я сейчас приеду — хорошо бы сходить к репродуктологу».
В общем, я вернулась с этого отдыха совершенно разбитой. Физически чувствовала себя ужасно. Пошла по врачам.
Екатерина Савлаева
Наверное подумала, что это связано с кучей процедур, которые были?
Варвара Макаревич
Естественно. Первая моя мысль — что это гормоны. Вот, наконец, их влияние на меня: я ужасно поправилась, грудь болит, всё плохо, цикла нет, я вообще испортила всё, что только можно было ещё хоть как-то починить — сделала только хуже.
И я сразу же после отпуска начала ходить по врачам, сдавать анализы. Господи, я сдавала онкомаркеры, эстрадиол... потому что понимала: всё плохо, и в какой-то момент мы можем приближаться к некой кульминации.
И в какой-то момент мы были на даче с семьёй — это было начало марта. Я жалуюсь маме и сестре: тут тянет, там болит, здесь отваливается, вес прибавился... Сестра на меня смотрит и говорит:
— Варь, ты не беременна?
Я ей:
— Слушай, ну знаешь, неуместный комментарий. Я тут, вообще-то, полтора года как-то пытаюсь. Мне все врачи говорят, что про естественную беременность можно забыть. А тут я даже эмбрион не могу наскрести — несчастный. Конечно же, нет.
Выезжаю с дачи, думаю: ладно, заеду в аптеку и сделаю тест — ну просто чтобы убедиться, что нет.
Ну и там я вижу просто жирнейший плюс, который буквально выпрыгнул на меня из этого теста на беременность.
И ты не поверишь — моя первая мысль была: «Боже, что я с этим буду делать?» Я даже в тот момент не поверила до конца.
Я поехала, сдала ХГЧ, увидела ХГЧ — и даже тогда подумала: нет, наверное, я попала в тот невероятно низкий процент людей, у которых такой ХГЧ бывает при онкозаболеваниях. А тест, конечно же, ложноположительный. Мы ведь знаем, что по статистике 1–2% тестов могут быть ложноположительными.
И буквально на следующий день я приезжаю к своему репродуктологу. Ехала я к ней изначально с жалобами на боль внизу живота, но приехала уже с анализом ХГЧ. Говорю:
— Вы знаете, ну... наверное, я беременна. Давайте посмотрим.
Мы пошли на кресло, она делает УЗИ — а там бьётся сердце.
И я — шесть недель как беременна.
Для тех, кто не понял, о чём я сейчас рассказываю: спустя полтора года пути я забеременела естественным путём. Хотя абсолютно все — врачи, репродуктологи, гинекологи — все на моём пути говорили, что это невозможно. Что с моим показателем АМГ так не бывает.
Но тем не менее, случилось.
Наш эмбриончик, который получился за все шесть протоколов, лежит, ждёт своего часа. Возможно, дождётся.
А пока моей дочке два с половиной года.
Она офигенная. И она — лучшее, что со мной случилось.
И, наверное, только спустя год после её рождения я перестала рыдать от счастья каждый день.
Екатерина Савлаева
Каждый день рыдала от счастья?
Варвара Макаревич
Ты знаешь, да… я на неё смотрела — и я не знаю, то ли окситоцин мне так голову кружил, то ли просто правда — усталость от всех тех эмоций, переживаний и усилий, которые я во всё это вложила, чтобы, в конце концов, жить с ней в одной квартире.
И вот я на неё смотрела — и просто начинала плакать. Потому что думала:
«Боже, ты — лучшее, что случилось в этой жизни».
И это, ну правда, наверное, год так продолжалось.
Сейчас меня немного подотпустило. Особенно когда у неё начинаются какие-нибудь истерики, размазывание каши по столу — что, к слову, бывает очень редко. Но даже в эти моменты я смотрю и думаю:
«Господи, ты можешь мне эту кашу хоть на голову надеть. Просто спасибо, что ты меня выбрала. И что ты таким путём пришла. Можешь делать всё, что тебе хочется. Продолжай».
Екатерина Савлаева
Как назвали, Варь?
Варвара Макаревич
Назвали — Мика.
Причём это полное имя. Она не Микаэлла, она именно Мика.
Там сложная связка — был такой певец, Олды, наверное, помнят. В общем, мне нравилась его музыка.
Немножечко в честь него.
А ещё оказалось, что Мика в переводе с японского — это «первый звук».
Это мы выяснили уже после, но значение классное, нам нравится.
Екатерина Савлаева
Так, ну, будем ждать, потом запишем продолжение про второй звук. Я помню, как я записывала подкаст с одной героиней, и я говорю, ну, вот когда то-то случится, я там тебя приглашаю на второй эпизод. Ну, случилось всё там сильно раньше в итоге, поэтому тебя тоже приглашаю, Варя, потом на второй эпизод.
Варвара Макаревич
Класс, спасибо, да, у меня там лежит ещё одна моя попыточка, посмотрим.
Екатерина Савлаева
Я правильно понимаю, что произошло, да? При преждевременном истощении яичников иногда бывает такое чудо, как один там фолликул откуда-то вдруг возрождает.
Варвара Макаревич
Действительно, бывает.
То есть даже с таким диагнозом, как преждевременное истощение яичников, и сниженным авариальным резервом — это не приговор.
Просто штука вот в чём:
Если при каких-то других показателях репродуктологи могут отправить пару «пытаться самостоятельно» — полгода, год —
то с моими данными мы не могли себе этого позволить.
Потому что если прийти потом, когда резерв совсем на нуле — ну, мы с вами просто пропустим ценное время.
И я уже сталкивалась с этим. В комментариях, в Телеграме, под подкастом писали:
«Ну как же так? Почему вы сразу пошли на ЭКО? Почему не пытались сами?»
Да не пытались.
Потому что показатель был слишком низкий. И лучше было сразу идти на ЭКО.
Это было моё решение — после консультаций с врачами. Но в целом — да, даже при таком АМГ это возможно. Вот я — живое тому свидетельство.
Но рассчитывать на это не стоит.
Вот в чём секрет.
Екатерина Савлаева
Это очень важные слова, на самом деле. При низком авариальном резерве, будь то истощение, либо менопауза начинающаяся, врачи обычно... Действительно времени нет. Действительно это большое количество протоколов. Собирают по одной яйцеклетке ежемесячно.
Варвара Макаревич
Выцеживают практически.
Екатерина Савлаева
Там, правда, нет такого варианта, давайте годик подождём. Поэтому, мне кажется, с точки зрения, я хоть и не врач, тактике всё было сделано абсолютно верно.
Варвара Макаревич
Здесь, знаешь, вот отвечая на эти комментарии, знаешь, как говорят коучи, мы принимаем лучшее решение для себя на тот момент. И вот на тот момент, в той ситуации, с теми врачами, с тем диагнозом, с моими какими-то мыслями и намерениями, я сделала то, что считала нужным и правильным для себя.
Екатерина Савлаева
Да, более того — в этой ситуации было бы странно ничего не делать, а просто надеяться, что вот этот один фолликул когда-нибудь проснётся.
Потому что — да, такое бывает.
Но давайте всё-таки учтём: это называется ошибка выжившего.
Да, с низким АМГ женщины беременеют. К счастью — да. Но это редкая история.
И ты никогда не знаешь, в какую категорию попадёшь.
Поэтому действия здесь — очень важны.

Екатерина Савлаева
Варь, скажи, пожалуйста, чему тебя научил вот этот полуторагодовой путь.
Варвара Макаревич
Хороший вопрос.
С одной стороны, хочется сказать банальное — не сдаваться.
И да, может быть, это звучит банально, но если чего-то хочешь — ищи пути.
Они могут быть разными.
Слушай, я, честно, тогда перепробовала всё:
от доказательной медицины, за которую я топлю всеми руками, ногами и чем только можно,
до иглоукалывания, каких-то энергетических массажей и всего прочего.
Я просто решила: если это мне не навредит, а вдруг ещё и поможет — почему нет?
Я предпринимала тогда всё, что могла.
Наверное, это вообще мой паттерн поведения в ситуациях, когда мне что-то действительно очень нужно или очень хочется.
Эта история многое открыла про меня саму.
Один важный штрих.
В какой-то момент я очень хотела детей, потому что мне казалось важным продолжить нашу семейную линию.
Моего папы не стало уже 11 лет назад.
И мне казалось: будет здорово, если у меня появится ребёнок, который как-то продолжит этот род.
И вот в моменте, когда я впервые делала себе уколы в живот по вечерам,
я вдруг очень чётко осознала: я это делаю не ради папы.
Не ради рода.
Не ради чего-то вне меня.
Я — для себя.
Потому что если ты делаешь это для кого-то или чего-то ещё — ты просто не пройдёшь весь этот путь.
И тогда я поняла: моё желание стать мамой — оно суперискреннее.
Не навязанное обществом.
Не продиктованное семейными ожиданиями.
Это я хочу всё это пройти, чтобы стать мамой.
Поэтому я даже не могу сказать, что это были какие-то конкретные «уроки».
Я просто гораздо глубже познакомилась с собой. И, честно говоря, сейчас, оглядываясь назад… Если бы мне дали волшебную палочку и сказали:
«Ты могла бы забеременеть легче, быстрее, ну, со второго раза» —
я не уверена, что согласилась бы.
Ну то есть, конечно, я делаю скидку на то, что говорю это уже будучи мамой —
сидя рядом с ребёнком, который спит свой тихий дневной сон.
И в этом состоянии, конечно, проще рассуждать.
Но это был важный для меня путь.
Екатерина Савлаева
То, о чём я тебя спрашиваю, — это называется посттравматический рост.
Как мы растём — не благодаря, а вопреки тому, что с нами происходит.
Мы не обязаны расти после травмы. Но часто — растём.
И у тебя, помимо этого внутреннего роста, есть ещё нечто очень важное:
у тебя есть эмбрионы. А это значит — у тебя есть шанс.
Никто не знает, чем он закончится. Но он есть. И это дорогого стоит.
Варвара Макаревич
Тут тоже интересная история, потому что диагноз-то никуда не делся.
Здесь и АМГ — показатель овариального резерва — который только снижается и уже практически близок к нулю.
Здесь и фолликулостимулирующий гормон, который только растёт.
Я приближаюсь к менопаузе гораздо быстрее, чем другие женщины.
Поэтому — да, у меня есть эмбрион.
Но это не «вечная история».
Я понимаю, что мне нужно принять решение — что с ним делать дальше — в суперкороткие сроки.
Потому что теперь уже второй поезд уходит.
Если я хочу попытаться… если я хочу его выносить — это же не просто «забеременеть». Нужно пройти всю беременность, родить здорового ребёнка.
И если я хочу ещё это сделать —то это опять какая-то задача, которую нужно решать вот прямо сейчас.
Таймер уже тикает у меня где-то над ухом.
Екатерина Савлаева
Слушай, как интересно у тебя жизнь устроена, да? Такие таймер, таймер, но при этом ты классно справляешься со всем тем, что тебе даётся с этими таймерами.
Варвара Макаревич
Ещё, наверное, я всё время пытаюсь сделать так, чтобы это выглядело не только моей заслугой.
Потому что мы же с тобой прекрасно понимаем:
такие задачи — это задачи, которые стоят перед парой.
Очень важно — и очень ценно — когда партнёр тебя понимает, поддерживает,
когда он готов так же, как и ты, на все эти визиты к врачам, бесконечные анализы и всё, что за этим стоит.
Я видела разные пары на этом пути.
И, к сожалению, не у всех женщин — такие поддерживающие партнёры, как им бы хотелось. Или как им было необходимо.
Мне, правда, просто повезло.
Или я сделала очень хороший выбор.
Но мне было относительно легко на этом пути.
Потому что второй человек шёл со мной — постоянно рука об руку.
А иногда — чуть-чуть сзади.
Чтобы где-то подтолкнуть, а где-то — поддержать, когда мне уже не очень шлось.
Екатерина Савлаева
К сожалению, ты права — это есть не у всех женщин.
Я часто с этим сталкиваюсь в работе, когда к ребёнку как будто идёт только мама. Это грустно. Это действительно очень тяжело. Заканчивается всё по-разному.
Иногда дети рождаются, иногда — нет, как и в других историях.
Но это всегда огромная эмоциональная и физическая нагрузка. И вообще — нагрузка на всё.
Знаешь, что я ещё хотела тебя спросить?
Ты в начале нашей сегодняшней встречи рассказала про свои мысли:
«Я какая-то не такая, со мной что-то не так».
Скажи, пожалуйста — как эти мысли трансформировались на этом пути?
И что с ними сейчас происходит — когда у тебя уже есть дочка?
Варвара Макаревич
Этот вопрос, кстати, классно бьётся с тем, чему меня научил весь этот путь. Сейчас объясню.
Во-первых, я думаю, что со мной всё так. Все разные.
Есть брюнетки, есть блондинки.
Есть высокие люди, есть чуть ниже ростом.
И с ними со всеми — всё в порядке.
У кого-то болят зубы — они идут к стоматологу.
У кого-то проблемы с ЖКТ — они идут к гастроэнтерологу.
А у меня — проблемы с репродуктивной системой.
И я пошла их решать: к репродуктологу и ко всем нужным врачам.
И, может, прозвучит громко — но я правда в чём-то вижу свою миссию:
говорить об этом вслух.
Поэтому я сделала подкаст «Хочу ребёнка».
Поэтому, если где-то слышу чью-то историю про ЭКО, я очень аккуратно спрашиваю:
«Хочешь — расскажу. Хочешь — просто обсудим. Ничего не буду рассказывать, ты просто скажешь, что у тебя болит».
И если хотя бы одна-две женщины услышат — и поймут, что они не одиноки,
что нас много, что с нами всё окей, что есть истории с хорошим концом,
а есть и такие, где всё идёт не по сценарию — но всё равно что-то происходит…
Тогда я считаю, что моя миссия выполнена.
Если хотя бы одна, две, три — кого я могу охватить собой. У меня были случаи, когда подруги, столкнувшиеся с необходимостью делать ЭКО, приходили и говорили:
«Варь, расскажи, пожалуйста. Врач объясняет как-то сухо и непонятно. Расскажи, что там на самом деле будет».
И, наверное, нет для меня ничего приятнее, чем такие просьбы.
Потому что я понимаю: может быть, я сделаю для кого-то одну тревожную бессонную ночь чуть спокойнее —
просто потому что дам поддерживающую информацию в человеческом формате.
И, больше того — своим примером покажу:
бывает по-разному.
И вот так, как у меня, — тоже может быть классно.

Екатерина Савлаева:
Мне очень близка твоя миссия.
И, возвращаясь к твоей истории — она звучит как классическая иллюстрация фразы, которая ужасно бесит почти всех женщин:
«Ну ты просто расслабься — и оно придёт».
В твоём случае как будто так и случилось: ты расслабилась, поехала в Мексику.
Но ведь на самом деле — «просто расслабься» почти никогда не работает.
Варвара Макаревич:
Вообще почти никогда.
В голове нет никакого волшебного тумблера, который такой:
«А, расслабиться надо было? Ну так бы сразу и сказали».
Щёлк — и всё получилось.
Так не бывает.
Но я думаю вот что: действительно, в состоянии постоянного стресса, возможно, забеременеть сложнее.
Просто потому что организм тратит все ресурсы на выживание.
Может, это не очень по-медицински, но ты, Катя, дашь свой профессиональный комментарий.
В моём случае, возможно, повлияло и то, что я снизила рабочую нагрузку, уволилась с двух телеканалов, поехала отдохнуть.
Да, это привилегия — не у всех есть такая возможность.
Но у меня она была.
Я выспалась, отдохнула, поела вкусно — и, может быть, это всё тоже сыграло.
Но!
Это не решение всех репродуктивных проблем.
Это — приятный штрих.
Не жить в стрессе — это хорошо.
Но просто сидеть на диване, расслабившись, и ждать — вряд ли сработает.
Екатерина Савлаева:
Согласна.
И хочется прямо нормализовать мысли тех женщин, которые сейчас подумают:
«Я ездила, отдыхала, расслаблялась — и ничего не сработало».
Я изучила огромное количество исследований, работаю с женщинами много лет.
И знаешь, Варь…
Я скажу странную, но очень правдивую вещь:
понятно только то, что ничего не понятно.
Беременеют и со стрессом, и без стресса.
Беременеют те, кто, казалось бы, вообще не готов.
А те, кто готов — иногда нет.
Приход нового человека в мир — это огромный пазл.
И мы не можем до конца знать, какие в нём кусочки.
Если бы всё было понятно — достаточно было бы просто «расслабиться».
Но, увы, это не так.
Варвара Макаревич:
Ты очень точно сказала: беременеют все — и с тревогой, и без.
И я тоже тогда думала: ну вот, люди, которые, не знаю, пьют сутками, живут как попало — у них по пять детей.
А я тут ЗОЖ, сон, режим, стресса нет — и ничего не выходит.
И эта мысль постоянно возвращалась:
видимо, в этом уравнении есть какой-то элемент, который просто невозможно вычислить.
Знаешь, вот интересная зарисовка.
Во время одной из попыток получить хоть какие-то эмбрионы я записалась к девушке, которая проводила терапию стояния на гвоздях.
Стою я на этих гвоздях, реву, мучаюсь.
И мы с ней начинаем говорить про ребёнка.
Она спрашивает:
«Опиши, какой он?»
Я описываю: мальчик, такой-то, такой-то.
Я почему-то очень хотела мальчика.
И она говорит:
«А может быть, твой ребёнок не приходит, потому что ты себе не разрешаешь, чтобы это была девочка? А она там где-то сидит и ждёт. Но ты же хочешь мальчика — она такая: ну ладно, я не пойду».
И я — стоя на гвоздях — говорю:
«Окей. Пожалуйста, просто любой здоровый ребёнок. Я буду счастлива. Просто какой-нибудь».
И вот — у меня девочка.
Иногда сижу, отматываю назад и думаю:
может быть, дело было в этом?
А может, нет. Может, просто момент такой был.
Мы не знаем.
Екатерина Савлаева:
Да. И в работе с клиентами я тоже часто ловлю себя на этом:
«А что сработало?»
И понять — невозможно.
Может, вообще не то, что мы делали. Может, совсем что-то другое.
История про девочку — очень трогательная.
Это правда бывает: когда есть образ ребёнка определённого пола, или каких-то качеств.
И иногда важно — просто разрешить прийти тому, кто идёт.
Но работает ли это? Мы не знаем.
Мы не можем это исследовать.
Варвара Макаревич:
Вот и я поэтому не могу честно сказать:
«Идите, постойте на гвоздях и загадайте».
Ну... не факт, что сработает.

Екатерина Савлаева:
Думаю, всё равно пойдут. Потому что, когда очень хочется, цепляешься за любую надежду, за любой шанс.
Варь, давай представим: вот ты — та, в самом начале пути. Условно: первый визит к репродуктологу, первые новости.
И вот сейчас — ты мама. У тебя всё получилось. У тебя классная дочка, Мика.
Что бы ты сказала той Варе, растерянной, которая тогда просто не понимала, что делать дальше?
Варвара Макаревич:
Ты начала спрашивать — и я поняла, что готова прослезиться.
Я бы просто обняла себя. Очень крепко.
Может, даже ничего бы не говорила. Или сказала бы:
«Ты молодец. Не сдавайся. Ты всё делаешь правильно.
Будет страшно, да. Но, может быть, в конце будет очень хорошо».
Наверное, именно это мне тогда и хотелось услышать — от кого угодно.
Екатерина Савлаева:
Я очень надеюсь, что эти слова сейчас услышат и возьмут себе те, кто слушает подкаст.
Хочешь ли ты что-то добавить уже не себе, а другим девушкам, которые на этом пути — и не знают, чем он закончится?
Варвара Макаревич:
Мне хочется сказать, что вы не одиноки.
Нас — гораздо больше, чем вы себе можете представить.
Мы разные, по-своему классные, смелые. Раз мы оказались на этом пути — мы уже смелые.
И да, путь может быть непростым.
Скорее всего, так и будет.
Мы не знаем, чем он закончится. Но, возможно, он был вам зачем-то дан.
И в конце этого пути, каким бы он ни был,
вы точно станете другой — сильнее, смелее.
И, очень надеюсь, — ещё и счастливее.
Екатерина Савлаева:
Очень хорошие слова. Спасибо.
У меня вот всё крутится мысль — про посттравматический рост.
Многое в этом мире рождается именно из него.
Твой подкаст «Хочу ребёнка» — тоже результат этого пути.
Ты теперь по-другому чувствуешь чужую боль, по-другому слышишь.
Конечно, никто не хочет роста — все хотят ребёнка.
Это нормально.
Но если по ходу пути мы будем внимательны к себе, рефлексирующи —
то, кроме ребёнка, может появиться ещё что-то.
Как у тебя.
Книги, картины, слова, подкасты — очень часто вырастают из непростого.
Есть ли ещё что-то, что хочется сказать? А я вдруг не спросила?
Варвара Макаревич:
Наверное, нет.
Хочется сказать тебе спасибо.
Для меня это был важный, тёплый разговор.
Хотя тема, кажется, уже почти отболела. Но, может, и не до конца.
Каждый раз — важно об этом говорить.
Ты права: мой подкаст — побочный результат вот этого роста.
И, может быть, кто-то, кто сейчас слушает, думает:
«Вот ей легко говорить».
Нет.
Я полтора года вынашивала идею подкаста.
Пыталась найти в себе смелость сказать вслух.
Поэтому если вам не хочется говорить — это тоже нормально.
Просто послушайте. Если откликается.
Екатерина Савлаева:
Спасибо тебе огромное, что говоришь об этом вслух.
Когда я делала «Репродуктивный квест», таких тем почти не было в русскоязычном пространстве.
Сейчас — уже три подкаста, насколько я знаю. Есть ещё Ника, которая делилась своей историей.
Варвара Макаревич:
Нас становится больше. И это очень, очень классно.
Екатерина Савлаева:
Да. Только так можно снимать стигму.
Только так — говорить о важном.
И, кстати, для тех, кому важно делиться и не оставаться с этой темой наедине,
у меня есть группа поддержки — при бесплодии и при перинатальных потерях.
Приходите.
Очень важно увидеть других женщин и понять: со мной всё в порядке.
Ссылки — в описании эпизода. Приглашаю хотя бы на собеседование.
Варвара Макаревич:
Спасибо тебе большое, что позвала.
Екатерина Савлаева:
Просто было очень интересно.
Я бы ещё слушала и слушала тебя, честно.
Но — время.
Варвара Макаревич:
Ну, посмотрим. Может, сделаем и второй эпизод.
Спасибо тебе огромное.
Очень приятно и очень бережно получилось.
Екатерина Савлаева:
Это был подкаст «Репродуктивный квест».
Ссылки на мой телеграм-канал, на подкаст Варвары «Хочу ребёнка», и на Варвару — в описании к эпизоду.
Подписывайтесь — мы и дальше будем говорить о важном.
О том, о чём обычно молчат.
До новых встреч!

В любом удобном для вас приложении:
Apple Podcasts (кликабельно)
Яндекс Музыка (кликабельно)
Гугл подкасты (кликабельно)

Вы можете ввести название подкаста "Репродуктивный квест" в поиске в удобном вам приложении

Или перейти на сайт подкаста и выбрать ссылку там. Вариантов много)

Не забудьте подписаться на подкаст. Это очень важно и для его развития, и для того, чтобы вы узнали о выходе нового эпизода.